Валентина Николаевна Рудакова

Evangeline Lilly

❖ ПРОЗВИЩА Многоуважаемая Валентина Николаевна, только такое обращение приемлемо. ❖ ВОЗРАСТ/ДАТА РОЖДЕНИЯ 38 лет, 1 ноября 1986 года. ❖ ЧИСТОТА КРОВИ Полукровна. ❖ СТАТУС Декан кафедры Знахарства, преподаёт чары.

❖ ОБЩЕСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Является помощницей директора, его близкая советница, помогает со всеми общественными занятиями в школе. ❖ ВОЛШЕБНАЯ ПАЛОЧКА Перо жар-птицы, акация, 24 см. ❖ ПИТОМЦЫ Ворон - Акбай. ❖ ПРОЧЕЕ Носит кольцо, подаренное отцом, оно усиливает способности к окклюменции. Есть "бездонный" мешок, приспособленный для книг и других важных для Валентины вещей.

❖ ОСОБЫЕ ТАЛАНТЫ И НАВЫКИ
Превосходно управляется своей волшебной палочкой, знает множество боевых и защитных заклинаний. Чары, накладываемые ею, обычно держатся очень долго, а некоторые без осложнений (пусть и небольших) снять практически невозможно. В своё время так же увлекалась трансфигурацией, с лёгкостью превратит один предмет в другой, заставит что-то "исчезнуть" или появиться. Трансгрессирует. В основном она накладывает мощные защитные чары на школу. Владеет невербальной магией.

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ ПЕРСОНАЖА
Валентина - единственная дочь полукровных волшебников Николая Захаровича Рудакова и Анны Петровны Летченко, родждённая в Мурманске. Её мать была аврором и погибла при исполнении, отец, работающий в более спокойном отделе Министерства, так и не смог жениться вновь. Он воспитывал Тину с шести лет в одиночку, и воспитывал в строгости. Нет, он не давил на свою дочь, но не позволял ей распуститься. Только благодаря ему Тина выросла и превратилась в порядочную и сильную женщину. Поступила в Колдовстворец, училась старательно и ни разу не получала выговора по поводу своего поведения. Она должна была стать гордостью отца, однако похвалы от него так за всю свою жизнь и не добилась... Несмотря на это, Тина всё равно жила, училась, тянулась к знаниями из-за отца. Она понимала, что после смерти матери, только она у него осталась, и он по-своему её любит и беспокоиться. Он хотел, чтобы она стала самостоятельной, хотел, чтобы она могла за себя постоять, чтобы добилась всего, чего сама желала. Он учил её не бояться. Лишь границы воспитания и приличий, навязанных семьёй и её восприятием, давили на Валентину. Она мечтала стать мракоборцем, бороться со злом и спасать невинных. Она мечтала стать ближе к матери, но прагматизм (отца ли? свой ли собственный?) заставили её передумать практически на финишной прямой. У Валентины были все шансы стать превосходным мракоборцем. Она поступила на кафедру боевой магии и вскорости стала лучшей ученицей, перед ней открывались все двери, а Тина сама захлопнула самую важную - ту, что вела к мечтам. Валентина не смогла сделать последний шаг, тот самый, который стал роковым для её матери. Когда она рассказала отцу о своём намерении стать мракоборцем, на его лице отразилась такая боль, такое страдание и такой страх перед очередной утратой, что Тина просто не набралась смелости поступить так с ним. Она оставила свои мечты, убила в себе стремления, задушила амбиции, и всё ради спокойствия её любимого отца. Вся её жизнь была спланирована на тишине, она не должна была ввязываться ни в какие серьёзные разборки, жить мирно, никому не мешать и, самое главное, беречь себя, потому что отец не смог уберечь её матушку.
Как же могла сложиться личная жизнь у такой девушки? В школе у неё, разве что, была одна-единственная лучшая подруга, Тина не была "душой компании", она не умела собирать вокруг себя людей, не умела поддерживать отношения, которые ей неприятны, Тина была слишком горделива, чтобы унижаться и лобызаться, так что в школьные годы Валентина была не особенно популярна. Поцеловалась она впервые в девятнадцать лет, неудачно. Парни почему-то редко решались с ней заговорить, всё дело в её отталкивающей ауре - Тина так и источает агрессию. Однако, в двадцать четыре года она познакомилась с мужчиной, в которого влюбилась. Будучи очень скрытной, в особенности что касается личной жизни, Валентина никому не рассказывала о своём любовнике, и лишь отец с её школьной подругой были приглашены на свадьбу. Именно так, всего в двадцать пять лет, Валентина познала, что такое разбитое сердце. Её оставили у алтаря, после этого она сильнее замкнулась в себе. Уверенная в себе, красивая женщина, практически неспособная смутиться, хороший друг и товарищ, она поставила крест на любви. Впоследствии у Валентины было всего-навсего двое мужчин, с которыми она не связывала себя ничем серьёзным.
Свою судьбу Валентина связала с обучением, со стабильностью и спокойствием, как и хотел отец. Она стала преподавать в Колдовстворце, но и вновь её прожигающий взгляд и напускной недоброжелательный, строгий вид не давал ей сближаться с коллегами или студентами. Валентина Николаевна воспитывалась с чётким понятием субординации, никогда она не позволяла себе каких-то дерзких замечаний, сплетен или низостей. Этот человек и впрямь стал бы выдающимся мракоборцем, с её непоколебимостью, серьёзностью и навыками, но Валентина намеренно закрыла себя в стенах школы, словно в тюрьме. Годы шли, отделяя её всё дальше от мечты, и вот уже переобучение стало невозможным. Её назначили деканом, она продолжила преподавать чары (хотя её познания и возможности позволяли ей выбрать из множества предметов), куда теперь было бежать? Валентина Николаевна отныне и навеки здесь, в Колдовстворце, в месте, где в юные годы на неё возлагали огромные надежды и прогнозировали великое будущее, в месте, где ей всё так осточертело, в месте, где всё напоминает ей о несбывшихся мечтах. И всё же, в силу характера, Валентина не смела никогда опускать руки. Если она за что-то берётся, то она доводит это до идеала. Собранная, ответственная, аккуратная и педантичная. Никакие промахи не выбьют у неё почву из-под ног. У неё сильно развито чувство долга и справедливости. Ради безопасности школьников пойдёт на всё, что угодно. Постоянно думает, что у неё не было выбора с профессией, однако отца не винит. Вообще не привыкла кого-то хоть в чём-то обвинять. У Валентины железная воля, непреклонный характер и нет чувства юмора. Дети как-то пустили слух, что она пьёт молодильные зелья и что на самом деле ей за шестьдесят - такой ворчливой и неприветливой она кажется. Тина бесстрашна, бескорыстна и бескомпромиссна. Она решительна, трудолюбива, терпима и беспощадна к любым проявлениям зла. Подозрительна и придирчива, её многие называют занудой. Валентина - настоящий боец. И всё-таки, как и любая женщина, в тайне она нуждается в понимании и поддержке. Но кто ей её окажет?..
● Очень сильная волшебница.
● Кто-то в школе распустил слух, что Рудакова пользуется молодильными зельями.
● На четвёртом курсе наложила заклинание на мальчика, который протанцевал более семи часов. Заклинание снять удалось, однако мальчик остался со сломанной ногой.
● Пьёт только бурбон, коньяк и зелёный крепкий чай.

❖ СВЯЗЬ С ВАМИ
Есть у АМС.
❖ ПРОБНЫЙ ПОСТ

Свернутый текст

- Угостишь меня чаем, Дэвид?
В девичьем голосе почувствовался лёгкий нажим. Дэвид моргнул, сглотнул (точнее, попытался, ведь в горле так пересохло, что даже дыхание причиняло наждачную боль), развернулся и хотел пройти на кухню, но когда под его ногой скрипнула половица, тут же остановился.
Господи, Дэвид, что ты наделал? В подвале она. Его мечта. Она прицеплена к трубе, крепко связана и заперта на засов. Господи, что же ты наделал?! К глотке подступила желчь. Дэвид прочистил горло, но горечь всё равно вырвалась и во рту образовался отвратительный привкус. Лидия сделала неуверенный шаг к нему, он увидел её движение краем глаза и просто почувствовал чужеродное, неприятное, почти отталкивающее приближение... Он думал, что нравится Лидии, точнее он знал, что нравится ей, и это было ему до жути приятным. Не такой уж он неудачник, раз есть девчонка, готовая проделывать раз за разом такой долгий и тяжёлый путь к «Волчьей яме», чтобы просто повидаться с ним. Он думал, что когда-нибудь женится на ней. Наверное, лет через -цать, ведь Лидия и впрямь милая девушка, по-своему симпатичная, а главное, добрая и глупая. Да, за второе качество он-то её и полюбил. И за него же сейчас люто ненавидел.
- Послушай, Лид... - его оборвали на половине фразы. Лидия схватила его за руку, обогнула с боку и посмотрела прямо в глаза. От взгляда её больших, наивных глаз привкус горечи во рту только усилился.
- С тобой что-то случилось? Я вижу это, Дэвид, что произошло? Это Митчелл? Что-то с Митчеллом?
Дэвид смотрел сквозь неё. Перед глазами всплывали воспоминания о баре, крыльце, и её лице. Он медленно, но твёрдо расцепил пальцы Лидии и завёл руку в сторону. Он указал на дверь и сказал, что ей пора идти. Сейчас не время, он ей позвонит. Проблемы с Митчеллом? Да. Нет. Да, но не только. Голова гудела как бездонный колодец, о стенку которого ударили пустым ведром. Ему нужно было, что Лидия ушла. А она, как назло, всё ждала каких-то объяснений. Почему влюблённые девочки не понимают, где нужно провести линию? Она стояла перед ним, мялась, крутила рукав вязаного свитера и всё не понимала, что лучшее, что она может сейчас сделать, это молча покинуть дом. У Дэвида тряслись руки. И всё нутро. Он сделал что-то очень, очень страшное, что-то, что уже нельзя исправить. В его подвале на грязном матрасе лежит Мечта. Недостижимая девушка, твёрдая десятка, в полной его власти... Зачем он так поступил? Хорошие парни так не делают, а Лидия говорила, что он хороший. Чёрт бы побрал эту Лидию. Просто уйди! Просто свали к дьяволу на пригорку - ему плевать! Просто исчезни! Соседка начала винить себя в его отрешённости... Наверное, она его чем-то обидела, так пусть скажет, чтобы она могла всё исправить!
Дэвид представил, как хватает Лидию за шею и выталкивает прочь отсюда. Его кожу навылет били невидимые иглы, по спине лился струями пот, а голова полыхала, словно факел! И вместо того, чтобы силой заставить незваную гостью убраться восвояси, Дэвид шагнул к ней и... поцеловал. По-взрослому. В губы. Хоть это заставило её заткнуться. Когда он отстранился, он сказал всего два слова. Два слова, которые пришлось выдавливать из себя под прессом, потому что внутри всё ломалось, рушилось и обваливалось.
- Теперь иди.
И она ушла. Тихо, едва слышно, захлопнув за собой дверь. Она оставила его стоять посреди гостиной одного, треснувшего прямо по корню, разломленного надвое, испуганного, беззвучно вопящего. В доме, полном молчания и безвыходности, раздался слабый скрип калитки, стоящей от дома в приличных метрах. Этот звук окончательно выбил из Дэвида остатки сил, и он рухнул на колени, не в силах больше тащить на себе тяжесть своей ошибки. Что же он наделал? Что натворил?! Он похитил девушку, он ударил ей и притащил к себе, где запер в сыром промозглом подвале. Что будет делать? Он не выберется из этого, уже слишком поздно. Дэвид сорвался, его разум помутился, и он сделал нечто страшное, нечто, за что его вздёрнут на первом же дереве. Это его маленький провал, его крушение. Вот только Роща не прощает ошибок...
Время девять двадцать. Дэвид купил электронные часы, а старые дедовские он сломал ещё когда ему было одиннадцать. Чинить их не было ни времени, ни желания, ни возможности. Их дом был набит всяким хламом, инструментами и запчастями, а они до сих пор не завели те напольные часы не представлялось случая. Но создаваемая могильная тишина бесценна... Отсутствие каких-либо звуков позволяло думать без помех. А Дэвиду сейчас необходимо было осмыслить всё случившееся.
Это не его руки толкнули Чарли. Не его руки подхватили её, как только она потеряла сознание. Не его руки отнесли её к машине, не его положили Чарли в багажник и не его руки захлопнули дверцу. Или всё-таки?.. Он хотел этого. В тот момент помутнения, он хотел, чтобы Чарли Морган обратила на него внимание - после стольких-то лет! Он хотел, чтобы она получила по заслугам! Стерва, которая мнит себя лучше других только потому, что может громко стонать на теннисном корте! Нет-нет, она хорошая... Такая красивая, что скулы сводило, а сейчас она лежала в его подвале. Он обрёл полный контроль над ней, что пугало и сводило одновременно. Дэвид сел на ступеньку и обхватил голову руками. Он ведь может заняться с ней сексом, а потом вывезти из рощи и оставить где-нибудь в кювете. Отличная будет месть за то, как Чарли вела себя с ним в школе! Он не может с ней так поступить, её нужно освободить... О чём он только думал?! Дэвид подскочил, добрался до двери в подвал, спустился вниз и остановился прямо у ног лежащей навзничь девушки. Тусклый свет закрадывался ей в спутавшиеся волосы, и лицо её такое невинное, такое... Дэвид сел на корточки и притянул к себе Чарли. Её запах пьянил, Дэвид приложил ей голову к плечу и обнял, как свою девушку, представляя, что она просто уснула... Было не слишком удобно, но Бёрбеджу плевать. Он уселся рядом с Чарли на матрас и провёл ладонью по её голове. Его рука опустилась ниже, по предплечью Чарли и вниз. Дэвид поправил штаны - оттянул ширинку. Всё равно давило. И аромат её давил. И возбуждение, и желание её спасти и оставить себе, оставить навсегда... Он потерял контроль. Получается, зря? Он просто отпустил тормоза, и сделал впервые то, что действительно хотел, хотел так страстно, что теперь не способен решиться на то, чтобы всё исправить. Пальцы Дэвида снова переместились на волосы Чарли. Она пахла ванилью и пылью его подвала. От этого запаха деревенели ноги. Дэвид наклонился и приложил губы к виску девушки. Теперь, они вместе. Неудачник, которого она даже не помнит, и красавица спортсменка. Её упругая грудь упиралась ему в бок, её ресницы щекотали ему подбородок: как от такого отказаться?
Дэвида ударило в жар. Дыхание спёрло, от сырости дышалось с особым трудом (или это всё Чарли? господи, она так близко, и она так мягка и податлива...), Бёрбеджу пришлось перейти на дыхание через рот. Вдох. Выдох. Он плотнее прижал к себе девушку, начав убаюкивать её как младенца.
- Прости меня, прости меня, - шептал он ей на ухо, хотя понимал, что она его не слышит. - Я не могу тебя отпустить.
Я не хочу тебя отпускать.
Ему с трудом удалось разорвать объятия. Он бережно положил Чарли на матрас, встал и ещё какое-то время смотрел на свою девушку. Он не мог подавить улыбки: Чарли Морган теперь его. Но ведь она даже не помнит Дэвида... Ничего, ничего, она вспомнит. Я заставлю её вспомнить. Злоба подступила комком, Бёрбеджу удалось её проглотить. Он поднялся по лестнице и запер дверь на железный замок.
Время одиннадцать тридцать, и Митчелл вернулся домой. Он открыл дверь как раз в тот момент, как Дэвид выпустил массивный замок. Теперь Дэвида прошиб озноб: что, если Митчелл увидит Чарли? Что, если он всем растреплет? Он не может допустить, чтобы всё вот так закончилось! С братом Дэвид столкнулся у тех самых старых неисправных часов и потащил его к выходу. Он упирался, но Дэвид был сильнее и причины у него были куда страшнее, чтобы вытолкать Митчелла вон.
- Поживи пока у тётки.
Митч мог отпираться сколько угодно - Дэвид больше не слабак, он не станет прогибаться. Отныне, если он сказал, значит так и будет. А сейчас он говорил убираться к тётушке. Вещи соберёт сам Дэвид, завтра передаст чемодан, но Митчелл должен уехать сейчас же. Плевать, что такое поведение может вызвать подозрения, которых Бёрбеджу лучше избегать всеми возможными и немыслимыми способами... Он был на взводе и плохо контролировал себя. С той самой минуты, как увидел Чарли в Роще, всё полетело к чёртовой матери. Он потерял контроль как только её узнал. И он сорвался как только она не узнала его. Больше всего на свете Дэвиду хотелось остаться в доме наедине со своей девушкой, а Митчелл всё упирался. Поганец! Дэвид угрожающе навис над ним за жалкое мгновение:
- Что тебе нужно? Давай, в первую очередь? Зубная щётка? - он схватил Митчелла за шкирку и потащил через гостиную, к лестнице и на второй этаж. Он грубо толкнул брата в его комнату, приказал ему собирать шмотьё, а сам рванул в смежную комнату, к умывальнику. Щётка, дезодорант, бритва (тут Дэвид задержал подольше взгляд на лезвиях: зачем Митчу бритва, если у самого вряд ли волосы-то на лобке выросли?), всё полетело в раскрытый чемодан. Следом пара вещей, тех самых, что, может быть, даром и не нужны, но лежат зато под рукой. Покончив с этим, Дэвид захлопнул чемодан, грубо ухватил Митчелла за локоть и сбежал с ним вниз. - Остальное завтра, пшёл!
С этими словами Дэвид вытолкал его за порог и швырнул чемодан на крыльцо. Псы зашлись в бешеном, истеричном лае, и Дэвид высунулся, чтобы гаркнуть на них. Митчелл стоял как побитый щенок, и Дэвиду вот-вот стало бы его жалко... но он успел захлопнуть дверь перед его носом. Так что - пронесло. От адреналина, свободы и возбуждения штаны давили почти до тупой физической боли. Дэвид заперся в ванной и, сняв одежду, залез под душ. Ему потребовалось четыре захода, чтобы, наконец, привести чувства в порядок. Когда он вышел, сердце больше не металось отбойным молотом в груди. Как обычно, после самоудовлетворения, на Дэвида нахлынул стыд и вина. Бёрбедж глянул в зеркало, но оно запотело, и он не увидел ничего, кроме белого пара, налипшего полотном. А в подвале холодно, и ей нечего на себя накинуть... Почему ему жалко её? Она ведь не считала его за человека в школе и даже сейчас! Всё могло сложиться иначе, узнай она его. Теперь поздно. Он должен идти до конца. Он не может её отпустить (или может?). Господи, ему так хотелось разрыдаться. Именно поэтому Чарли и ей подобные гуляют не с такими-как-Дэвид: такие как Дэвид нытики и слабаки. Нет, её нельзя выпускать. Это не наказание, это будет его шансом! Да, у них должен быть шанс, который Чарли Морган потопила в старшей школе. Он докажет, что лучше всяких её мудаков. Он - хороший парень. Завтра он всё исправит.
С этими мыслями засыпалось легче. Ему ничего не снилось - слишком устал. Зато на утро Дэвид проснулся с более-менее ясной головой. Да, он облажался, дал волю гневу или потаённому желанию, это уже неважно, главное, что теперь ему нечего терять. Всё сделано, нельзя ничего воротить (хотя, стал бы он поступать иначе, если б можно было?). Он покормил собак, а потом сделал себе яичницу с беконом и хотел приготовить завтра для Чарли, но он ведь не знал, что ей нравится... А теперь, раз они живут вместе, ему нужно узнать её лучше. Вместо этого, Дэвид позвонил тётушке и спросил, как добрался брат. Тётя отдала трубку Митчеллу, и у Дэвида появилась возможность извиниться за вчерашнее. Они договорились, что Дэвид завезёт остаток вещей ему прямо сейчас. Собрав всё перечисленное Митчем, Дэвид сел в машину и поехал к тётке. Он старался держаться спокойно, непринуждённо, но на чай не остался - слишком торопился обратно, к Чарли. Как только он вышел на улицу, ему на глаза попалась вывеска магазина. Идея ему понравилась, он улыбнулся ей и похлопал себя по карману. Деньги у него были. Ей понравится, это будет отличный способ начать всё сначала. У бара у них что-то явно не задалось...
Возвращался к "Яме" Дэвид в приподнятом настроении. Естественно, он волновался. Прямо как перед первым свиданием. Бёрбедж должен изгладить вину, ей не может не понравится. Припарковав тачку, Дэвид закрыл калитку и проверил, что поблизости не ошиваются любопытные соседи или, не дай боже, Лидия. Она была хуже любых сталкеров. Спустив собак с цепей, Дэвид вернулся в дом. По мере приближения к подвалу, руки его, держащие ключ и подарок, тряслись всё сильнее. Нужно было выпить, чтобы унять волнение. Дэвид вообще не пил, но вот что Чарли с ним делает.
Со второй попытки Дэвиду удалось попасть ключом с замочную скважину и открыть дверь. Он не сразу начал спускаться, сначала попытавшись усмирить бешеное сердцебиение и привести дыхание в норму. Медленно, отмеряя каждую ступень, Дэвид спускался в подвал. Чарли практически не было видно, только обнажённые ноги отчётливо вырисовывались на грязном матрасе. Нужно подумать, как здесь всё обустроить для её удобства.
- Как твоя голова? - начал хрипло Дэвид, обведя взглядом убогое помещение. Хотелось извиниться за место и признаться, что он просто не знал, куда её деть, но крутые парни никогда не извиняются перед девушками. Бёрбедж подошёл к Чарли и присел на корточки перед ней, выставляя напоказ свой подарок в качестве примирительного жеста.
- Подумал, тебе понравится.
Дэвид улыбнулся и помахал лапой плюшевого медведя. Вот он дурак! Как она сможет ему ответить?!
- Позволь, я... сниму, - сказал Дэвид, перехватив игрушку в правую руку, он осторожно зацепил пальцами повязку на рте девушки. - Только не кричи, хорошо? - не дожидаясь никаких знаков, он стянул повязку на шею, открывая рот заложнице. Несколько прядей упали ей на лицо, кожа была грязноватой, покрытой бусинками пота, глаза испуганные, на губе запёкшаяся кровь, но Дэвиду Чарли показалась ещё красивее, чем когда-либо. Он чуть было не признался ей. «Ты самая красивая девушка. Почему ты была такой стервой?» Мы могли быть счастливы. Вместо этого он вздохнул через рот и прикусил язык. Крутые парни не говорят о сопливых чувствах. А Чарли Морган встречалась в школе только с крутыми парнями, ведь так?